«Доплывем» ли до Вампилова?
«Время нужно только для того, чтоб разлюбить. Полюбить – времени не надо». Александр Вампилов.
Сцена 1.
Лето в Иркутске. Жарко, пыльно. Иду в городской музей. Сказали, на мероприятии обещал быть Валентин Распутин.
В моей сумке старенькая, 1977 года издания, книжка пьес Александра Вампилова «Старший сын» с предисловием Распутина. Там написано: «В поэзии Николай Рубцов, в прозе Василий Шукшин, в драматургии Александр Вампилов… - кажется, самую душу и самую надежду почти в единовременье потеряла с этими именами российская литература…»
Сказано 35 лет назад. Сегодня писатель Распутин молчит. И даже нынешний августовский дубль вампиловских круглых дат (17 августа1972 года он погиб, 19 августа 1937 года родился) – для него не повод нарушить молчание.
Подхожу, прошу подписать мою книжку. Старый, одетый просто и опрятно человек, перевернув три с лишним сотни страниц, пишет на последней: «В. Распутин, близко знавший и любивший Вампилова.» И - ни слова больше - уходит.
Сцена 2.
Старый дворик в центре Иркутска, дореволюционный особнячок красного кирпича. Он отреставрирован по всем правилам евроремонта и называется «Культурный центр Александра Вампилова».
Его энергичная хозяйка и директор областного вампиловского фонда Галина Солуянова ведет по своим владениям: «Вот стол, за которым была написана «Утиная охота»… Вот его печатная машинка, кресло из редакции молодежки… Вот наш домашний театр – будем ставить и играть…»
Мило, модно, стильно. И картонный фотомакет – Александр Вампилов в полный рост. В нескольких минутах ходьбы отсюда, рядом со зданием областного драмтеатра - памятник драматургу. Может, кто-то считает эту работу удачной. Не знаю, не знаю...
Позже люди, лично знавшие прототипа, скажут мне, что это «не то», «Саня не пойман».
Сцена 3.
Сибирская глубинка, Аларский район. Райцентр Черемхово, где родился Вампилов. Поселок Кутулик - здесь прошли его детство и юность. Спросила таксиста, знает ли, кто такой его земляк? «Знаменитый драматург», - по-школьному ответил таксист.
Всемирно известный земляк – «бренд района». Так считает местная власть. И вещает - буквально: «Александр Вампилов – это бренд нашего района. Он и еще пшеница с высоким содержанием клейковины, как на Ставрополье.»
Отсюда, из Кутулика, перебрались в последнюю вампиловскую пьесу «Прошлым летом в Чулимске» многие действующие лица с «фирменными» кутуликскими фамилиями – Шаманов, Мечеткин, Дергачев, Хороших…
В Кутулике меня ждет директор дома-музея Вампилова Юлия Борисовна Соломеина. Она училась в одной школе с Вампиловым. А мать будущего драматурга – Анастасия Прокопьевна – преподавала в той школе математику. Отец – Валентин Никитич – был учителем словесности.
Известно его «мистическое» письмо беременной жене: «Дорогая Тася! Ну, как твои дела? Я уверен, все будет хорошо. И вероятно, будет разбойник – сын, и, боюсь, как бы он не был писателем, так как во сне я все вижу писателей. …С самим Львом Николаевичем Толстым искал дроби, и нашли. Второй раз в Черемхове, ночуя в доме знакомого татарина, я во сне пил водку с Максимом Горьким и целовал его в щетинистую щеку. Боюсь, как бы писатель не родился…»
И позже: «Молодец, Тася, все-таки родила сына. Не назвать ли его Львом или Алексеем? У меня, знаешь, вещие сны.»
Шел юбилейный 1937 год - столетие со дня рождения Пушкина. В честь него и назвали ребенка. А отца, бурята по национальности, потомка аларских крестьян и лам, через несколько месяцев после рождения Саши расстреляли как «врага народа».
Юлия Соломеина показывает мне главную драгоценность музея – выпускное школьное сочинение ученика 10«а» класса Александра Вампилова «Народность творчества А.С.Пушкина». Учительница нашла несколько ошибок и поставила Вампилову Саше «4».
Это сейчас он – «бренд района» и классик отечественной драматургии. А тогда – один из всех даже для мамы, самый младший из четверых ее ребят.
Анастасия Прокопьевна вспоминала, как сын, студент, приехав в Кутулик на каникулы, поделился, мол, задумал написать пьесу, а она засомневалась, по силам ли ему это? И услышала: «Ты, мама, не веришь в меня…» «И действительно, - пишет А.П. Вампилова-Копылова, - мы, родные, долго не видели в Саше таланта. Он не любил говорить о себе, об успехах и о работе. Да и не так много было у него этих успехов – трудно ему приходилось…»
Анастасия Прокопьевна пережила сына на несколько лет и познала его посмертную славу – пьесы Вампилова мало ставили при жизни, но, как водится, после гибели все заговорили о гениальной драматургии, великом Вампилове, и грянул залп постановок в десятках театрах страны и мира.
О том, как трудно приходилось живому Вампилову, мог бы рассказать, да не хочет, тот же Распутин. Мог бы – его друг, писатель Глеб Пакулов, тот самый, что был с ним среди «могильных» байкальских волн в роковой день 17 августа 1972года, когда от удара бревна-топляка перевернулась лодка-казанка, и Пакулов, зацепившись за лодку, спасся, а Вампилов поплыл да сердце не выдержало, остановилось в нескольких метрах от берега.
Но Пакулов умер в прошлом году, а пока был жив, тщательно избегал каких бы то ни было публичных воспоминаний о своем трагически погибшем товарище.
«Трудно ему приходилось…» Вот что писал уже после байкальской трагедии Олег Ефремов: "Пьесы Вампилова в 60-е годы у многих невызвали интереса. Играли Розова, Володина, мечтали о "Гамлете", а "завтрашнего" драматурга просмотрели. Очень распространено мнение, что пьесам Вампилова мешали только некоторые не в меру ретивые чиновники.
К сожалению, мешали и стереотипно устроенные наши собственные мозги…""Это вот на что похоже, - писал в одном из писем сам Вампилов. - Шайка головорезов (актеры) с матерым рецидивистом, с вором в законе (режиссером) во главе проигрывают в карты несчастного прохожего (автора). А дальше? Если автор случайно останется жив, за углом его ждет местный Закшевер из управления культуры… Скажите, ради Бога, при чем здесь искусство?»
Он говорил своим друзьям, что «устал переделывать пьесы в угоду хамам и чиновникам». Рассказывал, как однажды услышал в одном московском театре: «Этого настырного бурята больше сюда не пускать.» Горевал, что Юрий Любимов предложил переписать «Утиную охоту» под представление в духе Таганки, а тот же Ефремов советовал двигать публикацию этой ныне самой знаменитой пьесы Вампилова как «пьесу национального автора».
Еще цитата из письма: «Воз …все на том же месте, если не считать энтузиазма, проявленного Табаковым. Дай Бог, но разрешения-то у него нет... Это даже кризис какой-то».
«Все чаще, - пишет в воспоминаниях о Вампилове иркутский журналист Владимир Ивашковский, - болело сердце, надорванное передрягами, предательством, зельем… Были и обстоятельства личной жизни, противное его душе чувство раздвоенности. О его горестях знали немногие, только самые верные – Распутин, Жемчужников, Пакулов…»
И – ставшая легендарной история, как незадолго до своей гибели Вампилов попросил Распутина сходить с ним за картошкой. Как кружили по городу, по знакомым, выпивали, говорили…
«Ощущение: может быть, в последний раз», - вспоминал Валентин Распутин. Картошку домой они-таки принесли – спустя три дня.
Сцена 4.
Иркутская квартира бывшего сокурсника Александра Вампилова, ныне профессора университета, писателя Виталия Зоркина. Он рассказывает мне о последней встрече с Вампиловым. До гибели – всего несколько дней.
- Саня был уже женат второй раз, маленькая дочка. Жили они на улице Дальневосточной в Иркутске. Я, тогда аспирант, собирался в экспедицию, и мы с нашим общим приятелем Борей Леонтьевым решили заглянуть к Сане, попрощаться перед отъездом. Набрали водки, вина. Приходим, не успели слова сказать, как он: «Ребята, проходите, я сейчас.» И ушел.
Просидели в недоумении час, не меньше. Ольга, жена, сказавшись больной, к нам не вышла. Наконец, Саня возвращается и ставит на стол бутылку водки: «Вот она, проклятая!» «Да ты что, – не поняли мы с Борей. – У нас же с собой целый портфель…» В общем, он все это время бегал, искал, у кого одолжить пятерку. Тяжко жил. С Ольгой жили сложно. Первая его жена, Люся, была спокойная, скромная. Но они быстро расстались. Почему – кто его знает? Саня в личном плане был скрытный. Про свои симпатии никогда не рассказывал. Даже не говорил, с кем на танцах танцевал.
- В тот последний раз мы посидели, хорошо потрепались. Он сварил картошки, был омуль… Сказал, что собирается на Байкал, к Пакулову, что хочет порыбачить и там, на Байкале, отметить день рождения – 35 лет… Уже прощались, и он вдруг заговорил про наш давний спор. Вспомнил блоковские строчки «Синеокая, бог тебя создал такой, Гений первой любви надо мной…»
«Не верь, - говорит, -Блоку и себе, когда пишешь о любви. Влюбленность – да. А любовь…Это миф. Видимость, что мы любим до гроба. Нет такой любви.»
Я пытался возражать, мол, великий поэт всю жизнь любил свою жену… Саша сказал: «Порог не место для спора. Почитай Блока повнимательней.» На том и расстались. Назавтра я улетел, а вскоре получил телеграмму из Иркутска, что 17 августа, за два дня до своего 35-летия, на Байкале утонул Александр Вампилов.
Сцена 5.
Еще одна иркутская квартира – вдовы Глеба Пакулова, искусствоведа Тамары Бусаргиной. В самый последний день и вечер на Байкалеони были вчетвером – Пакулов, Бусаргина и Вампиловы, Ольга и Александр.
Александр Вампилов и Глеб Пакулов
Тамаре Георгиевне и сегодня трудно об этом вспоминать. «Вот, - говорит, - почитайте, я тут написала всё, что помню.»
«Все мои старания забыть, как страшный сон, тот вечер и ту ночь оказались напрасными…У нас в те поры был большой дом в порту Байкал. Несмотря нашторм и задержку переправы из Листвянки, 17 августа Вампиловближе к вечеру все-таки приехал из Иркутска, где у него были срочные дела, в том числе (об этом Глеб знал) и сердечного свойства.
До темна время еще оставалось, и Саша предложил съездитьв Листвянку, прикупить что-нибудь к своему дню рождения. Мы с Ольгой решительно воспротивились этому вояжу – море еще штормило. Но… Поплыли все вместе. Пока переплывали Ангару, все согласились, что в Листвянку плыть опасно, не стоит. Причалили в Николе (поселок напротив нашего распадка).
Саша, обычно сдержанный, спокойный, явно не находил себе места, был взвинчен, зачем-то опять сел в лодку, стал делать какие-то кульбиты на волнах – таким шалым я его еще не видела.
Пока Глеб рыбачил, Вампилов отвез нас с Ольгой на наш берег и поплыл назад в Николу. Мы видели, как уже на середине реки он заметил рейсовый пароход из Иркутска, но вместо того, чтоб отплыть, помчался к нему на всех парах и давай кататься на волнах.…Прибрели домой. Говорить не хотелось. Вдруг Ольга стала припоминать старые обиды. Вспомнила, как упрашивала мужа не ездить в Москву на литературные курсы – дело было вскоре после рождения дочери.
Ольга понимала, конечно, не по Вампилову участь провинциального драматурга. Но обида осталась. Много о чем говорили. Будто предчувствуя что-то, Ольга сказала, что ей было бы легче перенести Сашину смерть, чем его измену, разлуку с ним… В полночь, не раздеваясь, уснули.
Я проснулась часа в четыре утра. Ольга сидела на кровати, молчала. Потом, глядя мимо меня куда-то в пустоту, уверенно произнесла: «Саша утонул.» Стало жутко. Уже рассвело и, о, радость! – стук в окно. Я выскочила первой и увидела Валентина Распутина. По какому-то чужому, стылому его лицу сразу поняла, что случилась беда. Валентин, не заходя, быстро сказал: «Глеб жив, а Саня утонул.»
Не помню, на чьей случайной лодке мы ехали в Листвянку. Ольга сидела как каменное изваяние, смотрела широко открытыми глазами в одну точку, и только возле Шаман-камня вдруг прижалась к Распутину и закричала, истошно и страшно, на весь Байкал.
Глеба я нашла в Листвянской больнице. Из ушей сочилась кровь, вены на руках вздулись шишками. Но он был прямо-таки радостный, я даже усомнилась, в своем ли он уме. Первое, что сказал: «Какое счастье, что Саня выплыл, что жив…» Он, как за соломинку, держался за то, что действительно видел: как Саша вышел к кромке берега, встал во весь рост и сделал шаг.
Глеб не хотел верить, что это был последний шаг, отмерянный ему на земле. Сашино сердце отказало. Пакулов долго не мог насмелиться зайти в свой дом на Байкале. Но и в Иркутске на людях было трудно. Поддержкой в это тяжкое время был, как всегда, Валентин Распутин, еще несколько друзей. Я думаю, спасительным было слово добрейшей и мудрейшей матери Вампилова.
На девятинах или сороковинах (не помню точно) она подошла к Глебу, обняла его и сказала: «Приходи в себя, жить надо. Работай. Саша считал тебя одаренным.»
Потом мы с Тамарой Георгиевной пьем чай. Говорим о мистике, о Зилове из «Утиной охоты», получившем в подарок ко дню рождения похоронный венок. Говорим, как подобно другу, поэту Николаю Рубцову, Вампилов предсказал свою раннюю смерть. Писал в записных книжках про «могильную темноту воды» и «…Знаю – я старый не буду». Понимал судьбу своих пьес: «Чтобы добиться признания, надо или уехать, или умереть».
Как сказал Валентин Распутин, Вампилов «жил и писал, зная свой срок».
- Может, - спрашиваю, - потому и лихачил, играл со смертью, что жить не хотел?
- Вы знаете, у него это время было очень тяжелым. Это уже после смерти его превратили в икону. Мы с Глебом не уставали удивляться тому, как после раннего трагического конца люди меняли к Вампилову-драматургу свое отношение. Но отчего же так трудно шли его пьесы, если всем всегда и без лупы было видно, что Вампилов – гений?
Помню, один актер жаловался у нас на даче, мол, не хочу играть в «пьеске» Вампилова - ни образов, ни характеров. Зато после гибели там же, у нас на кухне, раздумчиво так произнес: «С кем его сравнить? Разве что с Чеховым? Горький уже не тянет…» Обидно. Обязательно должна случиться необычность, трагичность судьбы! А если б он остался жив? Не было бы великого Вампилова?
- И ко всему прочему - последняя любовь. Глеб знал. И Ольга знала. Он два дня в Иркутске свою любовь провожал. В этом всё дело! 17 августа на Байкале Саша ведь и правда доплыл. Но сердце не выдержало. Ужасно... Это было время ужаса. И теперь, когда из всего этого делают кич… «Вот кепочка, в которой он тонул…Вот кружка, вот бритва «Харьков»…» Какая кепочка?! Это же ерунда, шоу, недостойное Вампилова.
«Здорово его не хватало», - говорит на прощание Тамара Георгиевна. Нет, не так. Здорово его не хватает.
Сцена 6.
Железнодорожная станция Кутулик. Жду электричку. На крылечке тетка и два мужика пьют пиво, чему-то смеются. Мимо по деревянным мосткам с ведром в руках идет по каким-то своим делам опрятная девушка. Никак Валентина из «Прошлым летом в Чулимске?» Та самая, которая, по выражению Распутина, «не просто героиня,…сама страдающая добродетель.»
Как все-таки хорошо, мелькнуло в моей голове, что она, Валентина, появилась у Вампилова уже после «несовместимого с жизнью» Зилова, который, опять же по выражению Распутина, «не просто герой, а явление небезопасное, по сути мертвец, но этому мертвецу суждено долгое здравствование».
От Зилова – к Валентине. Значит, надежда все-таки есть. Жду. И читаю Вампилова, «Прогулки по Кутулику»: «Мы, несколько пассажиров, расселись на траве в ожидании. Электричка запаздывала… Да, продолжал я свои размышления, конечно, …человеку нужны еда, одежда и крыша над головой. Но не хлебом единым..., гласит старинная истина. …И особенное значение эта истина …приобретает сейчас, когда крыши становятся поновей, еда посытнее, одежда покрасивее. Пришла электричка, и мы уехали.»
Позавчера, в день памяти Вампилова, в поселке Кутулик, где прошли детство и юность драматурга, открыли памятник в его честь.
КСТАТИ
РАЗНЫЕ ИСТИНЫ АЛЕКСАНДРА ВАМПИЛОВА
«Говорите правду, и вы будете оригинальны».
«Знаменитым стать сейчас легко, надо просто потерять совесть».
«Из него не получилось даже пьяницы».
«Жениться надо ездить на бульдозере. Уважение больше, и задний ход хороший…»
«В такой международной обстановке детей рожать не хочется».
«Богатый – уже не смешной».
«Считают деньги. Прислушайтесь: этим занят весь мир».
«Пусть думают. Нельзя же им все время петь».
«Хорошую вещь браком не назовут».
«Время нужно только для того, чтоб разлюбить. Полюбить – времени не надо».
Ольга Вампилова понимала все метания своего знаменитого мужа, но сделать счастливым не смогла...
Ольга Вампилова понимала все метания своего знаменитого мужа, но сделать счастливым не смогла...
Фото Дарьи СТРЕКАЛОВСКОЙ
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Вдова Вампилова: «Судиться с Голливудом не хочу»
- Ольга Михайловна, было удивительно застать вас в Москве, ведь в эти памятные дни вы, как правило, в Иркутске...
- В последнее время я нечасто навещаю Иркутск. Туда порой становится страшно ездить, потому что все начало обрастать какими-то немыслимыми небылицами.
- Признание к Вампилову, как это часто происходит, пришло только после смерти...
- Да, как-будто эхо возникло, вдруг все театры его стали ставить. Пришло время, но, к сожалению, без него.
- Какое ваше самое приятное воспоминание о совместной жизни?
- Воспоминание одно - с этим человеком было безумно весело и интересно. Несмотря ни на что. Даже при самых каких-то тягостных разборках тебе становилось вдруг смешно.
- Он приходит к вам во сне?
- Чем больше ты живешь на свете, тем больше к тебе во сне приходит мертвецов: и друзья, и близкие, и он... Очень редко, но во сне я его дико ревную, так же, как при жизни, будто это было вчера. Где вы видели мужика, который не изменяет? Просто к этому надо относиться мудро. Уже, кажется, пора успокоиться, но сон - это не жизнь. Не только к женщинам, я и к друзьям ревновала. Он друзьям отдавал большую часть своей жизни, мог от всего отказался, помогал. А я всегда говорила: «У тебя нет настоящих друзей!» Так оно и оказалось. Умирал он в одиночестве.
- Вы храните что-то в память о муже? Или все уже отдали в музеи?
- Я ничего музеям не отдала. Тот же Бахрушинский сам не интересуется, я к ним и не обращаюсь... Храню почти все его рукописи.
- А чем закончилась история, когда к вам под видом студентов пришли ребята и попросили продать права на экранизацию пьесы «Старший сын» за 3 тысячи долларов, а потом выяснилось, что фильм сняли в Голливуде?
- Людей, желающих поживиться, никогда не было мало. Не хочется портить настроение на старости лет - не буду я по судам в 67 лет бегать.
- Как бы он сейчас смотрел на то, что происходит в России?
- Трудно представить Александра в этой жизни. Наверное, как-то приспособился бы. Но он никогда бы не покинул страну. И она его похоронила, глупая эта Родина...
Юлия ХОЖАТЕЛЕВА